- Александр Андреевич, а Вы помните тот момент, когда впервые взяли в руки кисть?

- Ее я взял довольно поздно, но рисовать карандашом начал еще с раннего детства. Уже тогда у меня была тяга выразить свои мысли путем создания какой-нибудь формы. К сожалению, в Мангуте, где я родился и вырос, не было художественной школы, а ездить в Называевск было далеко. Но у нас были замечательные уроки рисования, где мы не просто рисовали на заданную тему, но и работали с натурой. Учитель поощрял мое увлечение. В старших классах мне доверили расписать стены в школе, ради чего освобождали от занятий. Это своего рода тоже был толчок для дальнейших занятий рисованием.

- Когда же Вы поняли, что это не просто увлечение, а призвание, и с этим делом Вы готовы связать даже профессию?

- Наверное, в каждом человеке заложено стремление к чему-то. И если оно совпадает с возможностями, то все это складывается в правильный выбор. В моем случае это вылилось в поступление на художественно-графический факультет Омского пединститута.

Так как это был педагогический институт, то нас ориентировали на педагогическую работу, но творчество никто не отменял. Худграф моего времени был довольно крепким учебным заведением, потому что многие преподаватели имели прекрасное образование, имеющее истоки по линии русской классической школы живописи, и сами были большими художниками. Например, Алексей Николаевич Либеров, теперь уже классик сибирской живописи, заведовал кафедрой графики. Станислав Кондратьевич Белов, закончивший институт кинематографии, тоже преподавал у нас. Дипломную работу я готовил под руководством известного омского художника Георгия Петровича Кичигина. А для студентов очень важно видеть, как работают твои педагоги, как они творят. Это такой большой творческий заряд, который нас буквально «заряжал» на самостоятельное творчество.

- После получения диплома какой дорогой Вы решаете идти?

- Дорога у меня была одна – армейская. Мне пришлось проходить еще одну жизненную школу. Но там у меня тоже была возможность творить: рисовал портреты своих сослуживцев, участвовал в оформлении войскового музея.

Два года пролетело довольно быстро, и после увольнения в запас по приглашению друзей я приехал в Тюкалинск. Здесь в то время была художественная мастерская, в которой мне нашлось рабочее место. Вскоре в местной художественной школе тоже оказалось вакантным место преподавателя. Признаюсь честно, идти туда работать я не особо хотел, но меня уговорили. И в сентябре нынешнего года случится 30-летний юбилей моей педагогической деятельности.

- А чему Вы учите своих учеников?

- В первую очередь, чтобы они ни делали, творчески относиться ко всему. Случается, что учу и вдумчивому отношению к жизни, говорю: «Художник – это не тот, кто умеет рисовать, а тот, кому есть что сказать». То, чему учу на уроках – живопись, скульптура, композиция - этим всем можно технически овладеть, это ремесло. А вот о чем-то важном сказать в своей работе, что-то поведать зрителям, дано не каждому. И моя главная задача, как педагога художественной школы, научить детей создавать выразительные художественные образы, которые будут задевать струны человеческих душ.

Но при этом мы очень много трудимся и над совершенствованием самого ремесла, чтобы при поступлении в учебные заведения дети могли достойно сдать экзамены.

В моей педагогической практике уже было много выпускников, которые выбрали для себя творческие профессии и обучались на худграфе Омского педуниверситета, в Техническом университете, строительном техникуме. В прошлом году моя выпускница стала студенткой Новосибирской академии архитектуры и искусства. А сейчас я готовлю ученицу для участия в Дельфийских играх – своеобразном соревновании молодых деятелей искусств.

- Но при этом Вас можно сравнить с «играющим тренером», ведь Вы сами продолжаете творить…

- Наверное, не продолжаю, а каждый раз начинаю заново. Новая картина, ты перед чистым холстом, и все начинается заново. Потому что каждая работа – уникальна. Да, какие-то определенные элементы могут повториться, но она будет наполнена новыми формами, новым светом, новыми образами. А сюжеты всегда рождаются из каких-то мимолетных впечатлений, образов, даже, как говорила Анна Ахматова, «из мусора».

Художник не может останавливаться, он все время должен быть в движении, как, впрочем, и в любом другом искусстве.

- Ваши полотна вызывают у зрителей неподдельные эмоции и большинство заставляют от созерцания переходить к размышлению. Каким секретом Вы наделяете их?

- По моему мнению, любая картина должна быть многослойной. Меня порой даже критикуют за то, что в одной работе скрыто несколько прочтений. Но поверхностная работа не трогает, а лишь радует глаз. Это как у импрессионистов: их работы как легкая музыка, которая приятна и развлекает. А я склоняюсь к более глубокому прочтению, стараюсь, чтобы за внешним, поверхностным слоем проявлялось обязательно еще что-то. В моих работах, как в известной поговорке: «Встречают по одежке», - сначала обращают на себя внимание внешние качества: цвет, форма. И только потом уже складывается и наполняется образ.

- Вы часто представляете свои работы на выставках?

- Стараюсь участвовать обязательно в тех, которые организует Омское отделение Союза художников России. По возможности – и в других. Дважды мои работы были представлены на международных выставках, организуемых Томским госуниверситетом. Побывали они в Иркутске в галерее «Арт Диас», где вошли в экспозицию Международной художественной выставки «Человек и город».

Сейчас я готовлюсь к выставке «Великие реки сибирского искусства» в Омске. Запланирована и подготовка к Всероссийской выставке в Архангельске «Реки в России». Это ближайшее будущее, а в долгосрочной перспективе – еще ряд выставок и конкурсов, где будут представлены и мои полотна, и работы моих учеников. Ведь несколькими годами ранее именно такая деятельность помогла мне получить дипломом Государственной Думы Федерального собрания РФ за успехи в области художественного образования,

- А вообще, регалии для художника важны, или для Вас есть что-то более значимое?

- А что они сейчас дают, эти регалии? Художники, к сожалению, потеряли государственный статус. В советское время художники были обеспечены мастерскими и гарантированными заказами, звания имели значение. Сейчас художник по большей части предоставлен сам себе. И как сказал известный художник Петр Оссовский: «Художник теперь должен зарабатывать не искусством, а для искусства».

И здесь большим стимулом для нас, художников, становятся отзывы людей. Это можно сравнить с сотрудничеством актеров и зрителей. Художник тоже должен чувствовать, что он кому-то нужен. Тем более, когда его работы трогают людей, вызывают ответные эмоции, желательно, положительные. Глядя на художественные работы, зритель должен наполняться желанием жить и творить самому.

- Называевская публика, которой Вы уже не раз представляли свои работы, щедра на такие отзывы?

- На моей малой родине, называевской земле, всегда очень доброжелательные зрители. Причем на каждой проводимой здесь выставке люди обязательно вступают со мной в дискуссию, высказывают свое мнение о моих работах, интересуются, как появляются те или иные сюжеты, кто изображен на портретах.

А недавно я написал портрет известного ученого Петра Палласа и передал его в дар музейной комнате, которая в настоящее время организуется в селе Мангут, месте, где я родился и вырос.

- Как бы это не было банально, спрошу о творческих планах. Что еще осталось вне холста?

- Очень многое. Каждый день появляются новые мысли, идеи, образы. Но на их воплощение требуется время, и потому кисть в моих руках может оказаться в любое время суток. Сейчас я увлечен портретами моих земляков. Есть у меня и работа, посвященная Великой Отечественной войне, сюжет которой перекликается с моей родословной, и в ней я стараюсь создать некий собирательный образ как для моей семьи, так и для всех моих зрителей. Так что творческий процесс продолжается.

Беседовала

Наталья Гладышева.